10.3. Макроэкономические и микроэкономические концепции рождаемости

1.Макроэкономические концепции рождаемости

Первыми появляются макроэкономические концепции рождаемости в 1950-1980-х гг. Основные идеи о детерминантах рождаемости можно разделить на 4 группы:

1. Индустриализация и урбанизация, разделение труда (Э.Коул, Т.Шульц, К.Дэвис и др.). К этому направлению можно отнести и блестящую плеяду советских демографов, опирающихся на формационный подход при описании демографических изменений в области рождаемости (Д.Валентей, А.Волков, В. Переведенцев, Б.Урланис и др.).

2. Модернизация и развитие (и технологический прогресс, и изменение функций семьи) (Э.Коул, Т.Шульц, К.Дэвис и др.). Экономический рост и развитие (Доклад о человеческом развитии, 2013, с. 22).

3. Перераспределение межпоколенных потоков или сдвиг моральной экономики, блага теперь идут не от детей к родителям в больших крестьянских хозяйствах, а от родителей к детям в небольших городских семьях (Дж. Колдуэлл, 1976).

4. Трансформация семейного производства, вовлечение женщин в общественное производство, получение женщинами образования (1970-1990, гендерные теории неомарксистского, неокейнсианского направления (К. Дельфи, Х. Хартманн, Р.Баррон и Г.Норрис, Н. Фолбре)).

2.Микроэкономические концепции рождаемости

В 1970-90-х гг. появляются микроэкономические концепции рождаемости. Их можно разделить на две крупные группы: неоклассические и институциональные концепции.

Основоположником неоклассического подхода принято считать нобелевского лауреата Г.Беккера. Основная идея важная для нашей темы: дети – это блага, соответственно имеют стоимость, значит мы можем оценить соотношение затрат на детей и отдачу от этих затрат. При росте затрат на ребенка при его воспитании происходит процесс замещения количества детей их качеством (см. первую работу Г.Беккера об экономической природе рождаемости (Becker, 1960); развитие теории с использованием идей производственной функции домохозяйства и распределения времени внутри домохозяйства (Becker, 1965) и нобелевскую работу по теме экономики семьи и рождаемости (Becker, 1981)).

Еще одна идея, разрабатываемая в рамках неоклассического микроэкономического подхода, - рост цены времени женщины в эпоху вовлечения женщин в общественное производство и роста их человеческого капитала приводит к росту альтернативных издержек при принятии решения о рождении ребенка в домохозяйстве (в этом ключе писали Р.Виллис, Т. Шульц, Ж. Минсер, Б. Бергманн, Т. Бергстром, К. Софер) (см., например, Schultz, 1974; Шульц, 1994).

К институциональному подходу относится целый ряд концепций:

1. Классическая институциональная школа использует понятия «трансакционные издержки», «переговорные модели», «отношенческие контракты», «альтернативные издержки» в описании отношений внутри домохозяйства. Например, брак рассматривается как отношенческий контракт или кооперативная игра с возможностью заключения предварительных соглашений (см. работы авторов: О.Уильямсон, И.Макнейл, Р.Поллак, М.Уоктер, Ф.Гривен, Р.Истерлин). Дети воспринимаются как общественное благо. Следовательно, «производительность» детей выше при низкой вероятности развода, но развод в современном обществе перестал быть редким явлением (см., например, Pollak, 1985; Поллак, 1994). Модели наследования также могут быть фактором поддержки относительно высокой или низкой рождаемости (Синельников, 2019). Например, модель майората (все достается старшему сыну) скорее соответствовала относительно низкому уровню рождаемости, потому что младшие дети должны были еще обзавестись домом, найти работу, средства для создания семьи. А модель минората (основное наследство – дом родителей – остается младшему сыну, старшие дети наделяются частью наследства и выделяются из семьи) соответствовала относительно высокому уровню рождаемости.

Г. Беккер (и его последователи Чикагской школы) развивал экономическую теорию рождаемости со стороны спроса на детей (который зависит от дохода домохозяйства и стоимости ребенка) при допущении экзогенности репродуктивных предпочтений и полноты информации у супругов при принятии решения о рождении ребенка. Его оппонент Р.Истерлин (и его последователи Пенсильванской школы) основывались на размышлениях о факторах со стороны предложения (например, наличие программ планирования семьи и контрацептивных практик) при эндогенности репродуктивных предпочтений и неполноты информации о ресурсах и будущих затратах на детей. В первом случае репродуктивные предпочтения (вкусы, нормы) заданы и неизменны, во втором случае – они формируются внутри семьи и существенно влияют на решение о рождении ребенка (Easterlin, Pollak, Wachter, 1980). О первичном разделении населения на две группы при изучении факторов рождаемости много писали и российские исследователи (Антонов, 1980; Архангельский, 2006).

2. Представители гендерного институционального направления критикуют концепцию рациональности и альтруизма Г.Беккера в отношениях между супругами и в процессе принятия решения о рождении ребенка. Исследователи считают несостоятельным тезис об альтруизме в семье и эгоизме на рынке; призывают пересмотреть пределы терпения и определить цену домашнего труда; ввести эндогенность предпочтений, ибо только рациональные глупцы не учитывают факторы предпочтений; отрицают единую функцию полезности внутри домохозяйства; рассматривают детей не как блага, а как субъекты, что приводит к изменению всех формальных моделей (представители этого течения мысли в 1970-80-ые гг: Й.Бен-Порат, Дж.Нельсон, А. Сен, М.МакЭрлой, М.Хорни) (см., например, Woolley, 1993; Вулли, 1994).

Позднее исследователи, применяющие гендерный анализ, используют понятие гендерного контракта (Hirdman, 1991; Hirdman, 2001).

Определение гендерного контракта

Гендерный контракт – это набор имплицитных и эксплицитных правил, управляющих гендерными отношениями, которые определяют труд, ценности, ответственность и обязательства женщин и мужчин, и поддерживаются на трех уровнях: культурные суперструктуры (нормы и ценности общества), институты (системы образования и занятости, поддержка благосостояния семьи и пр.), процессы социализации, особенно в семье. Источник: Европейский институт гендерного равенства https://eige.europa.eu/publications-resources/thesaurus/terms/1152?language_content_entity=en

Институциональный взгляд на гендерное равенство и рождаемость развивается с 1990-х гг. Открывает дискуссию на эту тему французский демограф Ж.-К. Шене (Chesnais, 1998), описывая феминистский парадокс. Cуть нынешнего феминистского парадокса, по мнению автора, состоит в том, что феминизм и пронатализм идут рука об руку; в обществах, облегчающих бремя работающих или потенциально работающих матерей, коэффициент рождаемости выше, чем в обществах, где преобладают традиционные роли. Далее появляется работа австралийского демографа П.Макдональда о противоречии между высоким уровнем гендерного равенства в индивидуально-ориентированных социальных институтах и «застывшим» гендерным неравенством семейно-ориентированных социальных институтов (McDonald, 2000). Затем работа российского демографа И.Калабихиной о «гендерном переходе» (Калабихина, 2009) – историческом развитии гендерного равенства в общественных и домохозяйственных институтах, влияющем на рождаемость (и другие демографические процессы) в исторической ретроспективе, в настоящем и будущем, то есть на разных стадиях гендерного перехода (см. вставку «Концепция гендерного перехода»). Позитивный взгляд автора на рост рождаемости в будущем базируется на развитии гендерного равенства в домохозяйственных институтах на последней стадии перехода. Желаемое число детей в семье достигается вследствие вовлечения мужчин в экономику заботы в домашнем хозяйстве. Подобные позитивные рассуждения встречаются и в работах, объясняющих рост рождаемости в некоторых европейских странах в начале XXI века (Mirskilä et al., 2009; Anderson, Kohler, 2015; Esping-Andersen, Billari, 2015; Goldscheider et all., 2015). В работе Мирскила с коллегами ставится под сомнение отрицательная зависимость между уровнем развития и уровнем рождаемости. Эспинг-Андерсен и Билари, а также Голдшайдер и коллеги, пишут о «гендерной (или женской) революции». На первых стадиях революции вовлечение женщин в профессиональную занятость снижает рождаемость, на последних стадиях рост участия мужчин в домашнем хозяйстве увеличивает рождаемость. Андерсон и Кохлер пишут о новом «гендерном дивиденде» и его положительном влиянии на рождаемость при более равномерном распределении ролей между супругами.

Концепция гендерного перехода

Исследования XX века свидетельствовали об обратной связи между рождаемостью и гендерным равенством. Выше уровень занятости или образования женщин – ниже уровень рождаемости. Однако в XXI веке в странах с высоким уровнем гендерного равенства рождаемость была в основном выше, чем в патриархатных странах. Значит связь была определена ошибочно? Да, гендерное равенство измерялось однобоко – только уровнем занятости, уровнем образования женщин, то есть уровнем равенства в общественных институтах. Взаимосвязь гендерного равенства и демографических процессов сложнее. Оказалось, что равенства было не слишком много, а все еще мало, поэтому рождаемость упала до сверхнизкого уровня. Даже при высоком уровне занятости женщин равенства может не хватать.

Если учитывать уровень равенства и в домохозяйстве, то связь между гендерным равенством и уровнем рождаемости переворачивается. Больше равенства – выше уровень рождаемости. Концепция гендерного перехода раскрывает этот «парадокс» и предсказывает будущее в формировании семьи и рождении желаемого числа детей.

Выделяется три стадии гендерного перехода и нулевая исходная стадия. Сначала мы имеем баланс гендерного равенства в общественных и домохозяйственных институтах на низком уровне, характеризующий жесткую специализацию в браке – роли «кормильца» и «хранительницы очага» для мужчин и женщин. Затем женщины выходят на рынок труда, и уровень женской занятости и образования существенно вырастает. Но развитие гендерного равенства в домохозяйстве отстает от развития гендерного равенства на рынке труда и в системе образования. Такая стадия дисбаланса (II стадия на схеме С1 – максимальный разрыв в уровне равенства в общественных и домохозяйственных институтах) приводит к негативным демографическим последствиям, например, к сверхнизкой рождаемости, к росту разрыва в продолжительности жизни по полу.

На последней стадии (будущее для многих стран) мы будем иметь баланс на высоком уровне, характеризующий гибкое и справедливое разделение оплачиваемого и неоплачиваемого труда. Что приведет к более полной реализации желаемых рождений в семьях, как показывает ряд эмпирических исследований о связи гендерного равенства и рождаемости (Olah, 2001; Esping-Andersen, Billari, 2015; Goldscheider et all., 2015). В современных патриархатных развитых странах с высоким уровнем занятости женщин и низким уровнем гендерного равенства в домохозяйстве рождаемость весьма низкая. Например, в Южной Корее, СКР уже несколько лет ниже 1, в 2021 году достиг 0,7 ребенка на женщину.

В качестве индикаторов стадий гендерного перехода используются либо отношение женских и мужских показателей – гендерное отношение уровней занятости, образования, затрат времени на домохозяйственный труд, либо показатели для женщин – объем времени, затрачиваемый женщинами на ведение домашнего хозяйства и уход за близкими.

Демографический результат на разной стадии гендерного перехода мы можем видеть на схеме С1 и С2. Уровень рождаемости сначала падает до очень низких значений, а затем растет до уровня естественного воспроизводства с ростом гендерного равенства в домохозяйстве (С2). Гендерное отношение показателя ОПЖ₀ закономерно меняется на каждой исторической стадии гендерного перехода (С1), разрыв по полу сначала растет, потом сокращается.

Экономические и политические показатели также меняются – растет вклад женщин в ВВП и их политическое участие.

Рис. С1. Схема гендерного перехода. Отношение женских и мужских показателей.

Рис. С2. Схема гендерного перехода. Показатели для женщин.

Дополнительно о параметрах гендерного перехода см. главу 16(параграф 1 "О разнообразии переходов").

К институциональным концепциям можно отнести ряд концепций, свидетельствующих об изменении рождаемости под воздействием социо-культурных детерминант - Ценностная концепция (Л. Дарский), Природа потребности в детях (А. Антонов).

А также концепцию Второго демографического перехода (van de Kaa, 1987; Leasthaeghe, 1983). Идеология самореализации, автономии личности, «пост-материализма» лежит в основе этой концепции. Описывается «сдвиг от «материалистических» ценностей (стабильный доход, система социального обеспечения, политическая стабильность, закон и порядок) к «постматериалистическим» («укорененной снизу» демократии, заботе об окружающей среде, свободе слова, эмансипации, новым политическим идеям)» (Клупт, 2010). Социально-экономический прогресс в образовании и уровне жизни (как и в первом демографическом переходе) налицо: идет дальнейший экономический рост, интеллектуальная эмансипация благодаря образованию и распространению идей. Дополнительно о параметрах второго демографического перехода см. главу 16(параграф 1 "О разнообразии переходов").

Необходимо также вспомнить работы М.Клупта о важности институциональных факторов в демографическом развитии (Клупт, 2010; Klupt, 2018). М.Клупт отстаивает концепцию многообразия в демографическом развитии (в противовес универсальному демографическому переходу), ищет механизмы демографического развития, а не законы, описывает аттракторы, которые определяют разнообразие демографического развития для разных стран. Движение разных стран к таким аттракторам определяется экономическими ресурсами и сложившимися институтами.